Печальная история любви прославленного французского философа Пьера Абеляра (1079—1142) и юной Элоизы Фульбер (1101—1164) была очень популярна среди сентиментальных европейских дам эпохи Возрождения и новых времен и вдохновила многих поэтов на создание трогательных и полных слез наивных творений.
События происходили в маленьком, но уже широко известном повсюду Париже. Осиротевшая в раннем детстве Элоиза находилась на попечении дядюшки, который служил каноником собора Парижской Богоматери. Строгий старик Фульбер, согласно принятым в его сословии обычаям, отдал девочку на обучение в монастырь. С первых дней Элоиза удивила монахинь не по годам развитым умом, сообразительностью, способностью к языкам и другим наукам. Вскоре девушка уже свободно читала и беседовала на греческом, латинском и древнееврейском языках, прочитала всех признанных в те времена классических авторов.
Когда обучение было завершено, Элоиза вернулась к дяде в Париж. Ей только исполнилось шестнадцать лет. Но для девицы раннего Средневековья это был весьма зрелый возраст. Вспомните слова синьоры Капулетти из шекспировских «Ромео и Джульетты», обращенные к четырнадцатилетней дочери: «В твои года давно уж матерью твоей была».
И вот, почти перезрелая Элоиза встретила однажды Пьера Абеляра, такого же каноника, как ее дядя, но, в отличие от Фульбера, знаменитого во Франции, да и не только во Франции, человека, основоположника одного из самых модных философских учений Средневековья — концепуализма. К тому же Абеляр был богат и возглавлял старинную церковную школу Иоанна Росцелина в Париже (учеников в этой школе было очень много, впоследствии из нее вышли несколько епископов, архиепископ и даже один римский папа).
Увидев юную и необычайно хорошенькую девушку, тридцативосьмилетний каноник весьма фривольных взглядов вздумал соблазнить ее. Зная корыстную натуру дядюшки Фульбера, Абеляр снял в его доме комнату, а заодно пообещал бесплатно обучить Элоизу нескольким дополнительным иностранным языкам. Коварный план сработал, и уроки начались.
«Поручив мне девушку с просьбой не только учить, но даже строго наказывать ее, — признавался впоследствии философ, — он (Фульбер) предоставлял мне удобный случай для исполнения моих желаний и давал возможность склонить к любви Элоизу ласками или же принудить, ее угрозами и побоями».
Изящным красноречием и тонкими намеками Абеляр быстро покорил юное доверчивое сердце Элоизы, но неожиданно и сам воспылал страстью, позабыв о своем духовном сане. «...Любовь закрыла нам глаза, — вспоминал каноник. — Наслаждение учить ее любви превосходило тончайшее благоухание всех прекраснейших ароматов мира». Элоиза была влюблена и счастлива: «Какая королева, какая принцесса не позавидовала бы тем моим радостям, которые я испытала с тобой в постели?!»
Только после того, как Элоиза забеременела, да еще дядюшка Фульбер вдруг застал любовников в постели, до старика дошло, что случилась беда. Абеляр срочно и тайно вывез любовницу в Бретань к родственникам, где она и родила сына, которого нарекли Астролябием. В бешенстве Фульбер потребовал от Абеляра, чтобы тот женился на его племяннице. Абеляр, подумав, согласился, но при условии, что брак будет держаться в строгой тайне и не повредит его духовной карьере каноника. Обе стороны удовлетворились таким решением.
Каково же было их изумление, когда Элоиза наотрез отказалась выходить замуж за возлюбленного, настаивая на том, что хочет попрежнему оставаться только любовницей Абеляра. Жениху едва удалось уговорить непокорную девицу, и тайное венчание состоялось. На бракосочетании, проходившем в маленькой церквушке на окраине города, присутствовали лишь Фульбер и несколько самых близких друзей.
Жить молодожены предпочли отдельно, чтобы ничем не выдать странный брак. Встречаясь каждую ночь, подальше от людских глаз, по утрам они возвращались каждый в свой дом и непременно разными дорогами...
Эти предосторожности выводили из себя дядюшку Фульбера: он кричал, что женщина в тайном браке — та же любовница, хотя и собственного мужа. А вскоре тайну Абеляра и Элоизы узнал весь город, поползли слухи о том, что у Абеляра есть сын, а женщина, родившая его, якобы состоит в странной связи с известным каноником. Перепуганный Фульбер поспешил публично объявить, что брак состоялся и освещен церковью, а его племянница является законной женой Пьера Абеляра. Каково же было удивление дяди, когда юная Элоиза, оберегая дело жизни любимого мужа, смело встала перед любопытствующей толпой и поклялась, что никогда не венчалась с каноником и всегда была лишь его любовницей.
Раздосадованный Абеляр увез жену в монастырь, где заставил её облачиться в одеяния монахини. Он просил Элоизу подождать, когда улягутся страсти. А пока каноник тайно навещал супругу, и они предавались любви прямо в монашеской келье.
Тем временем Фульбер, решив, что Абеляр отправил Элоизу в монастырь лишь для того, чтобы наслаждаться свободой и любовью других женщин, поклялся жестоко отомстить за племянницу. Он нанял несколько парижских разбойников и подкупил слугу Абеляра, чтобы тот ночью открыл двери спальни своего хозяина. Кара была жестокая. «Они отсекли те части моего тела, — жаловался в своих воспоминаниях Абеляр, — посредством которых я совершил дело, ставшее причиной их огорчения».
Весть о случившемся стала известна всему городу на следующее же утро, и женщины, выходя на улицы, рыдали и сообщали друг другу о страшной новости. «Я более страдал от их сострадания, — с горечью рассказывал Абеляр, — чем от своей раны, сильнее чувствовал стыд, чем нанесенные удары, и мучился больше от срама, чем от физической боли». Вскоре разбойники были схвачены, отправлены в тюрьму, а Фульбер лишился всего своего имущества. «Тогда, когда мы предавались прелюбодеянию, жестокость неба нас помиловала, — писала Элоиза, — и вот когда мы узаконили эту незаконную любовь и покрыли свадебной фатой грех прелюбодеяния, гнев Господний обрушился на нас...».
Абеляр, потрясенный случившимся с ним несчастьем* оставил мирскую жизнь и ушел в монастырь Сен-Дени. Тогда же он принудил и жену постричься в монахини. «Будучи юной девушкой, я обратилась к суровой монашеской жизни не ради благочестивого обета, а лишь по твоей воле, — вспоминала Элоиза в письмах мужу, — Я не могу ожидать за это никакой награды от Бога».
Прошло время, и мудрая талантливая Элоиза стала аббатисой и возглавила монастырь, за праведную жизнь ее почитали по всей странней за ее пределами.
Супруги не виделись более десяти лет, и лишь когда у Абеляра вышла книга с воспоминаниями о его жизни и Элоиза прочла ее, она сразу же написала мужу и высказала всю боль и чувства, которыми было наполнено ее сердце вдали от возлюбленного. «Ты обладал двумя качествами, которыми мог увлечь каких угодно женщин, — писала Элоиза, — а именно: талантами поэта и певца. Этими качествами другие не обладали».
Чем больше посланий писала Элоизой, тем с большей силой вновь разгоралась ее любовь, тем жарче желала монахиня вернуть любимого, но священный обет навсегда запретил супругам соединиться. «О, мой благородный, как мало пребывали мы в этом супружестве! Преступница, должна ли я была выйти за тебя замуж, чтобы навлечь на тебя несчастье?». Бедная монахиня засыпала любимого письмами, клялась в вечной любви, рассказывала свои самые сокровенные помыслы. «Говорят, что я целомудренна, — делилась с мужем Элоиза. — Но это только потому, что не замечают, насколько я лицемерна. Люди принимают за добродетель чистоту телесную, тогда как добродетель — свойство не тела, а души».
Абеляр был ошеломлен откровениями аббатисы. В ответных письмах он пытался образумить супругу, называл собственное чувство к бывшей любовнице кощунством, говорил только о Боге и ни слова о любви к Элоизе, отчего причинял той невыносимую боль.
В 1129 году Абеляр узнал, что монастырь, в котором пребывала Элоиза, закрыли. Решив помочь бывшей возлюбленной, он приехал к ней с деньгами — чтобы она смогла на них основать другой монастырь. Но злые языки не пощадили бывших супругов. Говорили, что их плотская связь не прервана, что аббатиса с утра до ночи предается любви с навестившим ее монахом. Однако Абеляр хотел лишь успокоения своей душе и спокойной старости в размышлениях о Боге. Именно тогда он и попросил Элоизу больше не писать ему, не вспоминать о прошлом, а подумать о спасении Божьем и предаться молитвам. Это был уже смиренный и усталый, с искалеченными телом и душой, пятидесятилетний мужчина. Элоизе едва исполнилось двадцать восемь.
Аббатиса пообещала больше не возвращаться к теме любви и чувств. Она перестала задавать вопросы, открывать свою душу и интересовалась лишь тем, что было близко Абеляру: теперь она рассуждала только о взглядах на монастырский уклад, религиозные обряды, правила монашеской жизни. В одном из таких писем женщина написала: «Прощай, мой возлюбленный, мой супруг, приветствую тебя, мой духовный учитель». Это оказалось последним письмом монахини в многолетней переписке с бывшим супругом.
В конце жизни богословские книги Абеляра и его смелые идеи были осуждены папским клиром, его принудили сжечь все написанные за годы труды. Неугодный и никому не нужный, он тайно покинул Францию и бежал на родину, в Бретань (в те времена это была другая страна). Став священником аббатства, Абеляр и там нашел врагов и яростных недоброжелателей. Не раз его пытались отравить, часто подстерегали в темноте за стенами аббатства и избивали, слали письма с угрозами. В одном из своих воспоминаний философ рассказывал, какие варварства творились на его родной земле, где жестокость и разврат были естественны даже для церковников. «Дьявол обрушил на меня такое гонение, — писал Абеляр, — что я не нахожу себе места: подобно проклятому Каину, я скитаюсь повсюду как бродяга».
Собравшись в Рим к папе, чтобы предстать перед ним и оправдать свое учение, на полпути 12 апреля 1142 года, Пьер Абеляр скончался от болезни. Он был похоронен Элоизой по его давней просьбе в аббатстве Сен-Марсель, — там, где жила его овдовевшая супруга. До конца жизни каждый день приходила Элоиза на могилу возлюбленного и вспоминала своего первого и последнего в ее жизни мужчину, ставшего отцом ее ребенка и единственной любовью, которую она нерушимо хранила в сердце.
Элоиза Фульбер пережила мужа на двадцать два года, она по праву считалась одной из самых мудрых и справедливых аббатис Франции. Ее похоронили рядом с Абеляром при том же монастыре. Останки знаменитых влюбленных несколько раз переносились, пока их окончательно не оставили на кладбище Пер-Лашез в Париже.
Переписка влюбленной монахини и всемирно почитаемого философа сохранилась и является одним из величайших шедевров эпистолярного жанра. Она переведена на многие языки мира и потрясает читателей разных народов и традиций мощью и величием человеческих страстей.
«Ты знаешь, мой возлюбленный, — написала однажды Элоиза, — что, теряя тебя, я утратила все... Как удивительно! Моя любовь превратилась в истинный восторг... Я показала тебе, что ты был единственным владыкой какмоего сердца, так и плоти. ...Звание супруги всегда считалось более сильным и более святым, но мне всегда было более по сердцу называться любовницей и даже, если тебя это не шокирует, сожительницей или просто девкой...»
Как ни странно, но печальная история неудачливых супругов нашла продолжение в современной России, В нынешних утвержденных министерством образования РФ школьных учебниках «Граждановедение» (под редакцией Якова Соколова) отношения между Элоизой и Абеляром представлены как образец для современной российской семьи, в противовес семейным отношениям между престарелыми Львом Николаевичем и Софьей Андреевной Толстыми. Вряд ли можно пошлее и глупее надругаться и над человеческой трагедией, и над смыслом семьи и брака.
Из всего обширного литературного наследия этой замечательной женщины, не так давно от нас ушедшей, на русском языке до сих пор были опубликованы только две книги. Теперь появилась третья, не уступающая тем двум как по важности темы, так и по манере исследования и изложения. Но прежде чем говорить о книге, нелишне вспомнить об авторе.
Режин Перну (1909–1998) родилась и провела детские годы в Шато-Шиноне, небольшом городке Центральной Франции с большим историческим прошлым. Окончив университет в Экс-ан-Провансе и не считая свое образование завершенным, она поступила в парижскую Школу хартий, обитель прославленных эрудитов, защитила докторскую диссертацию в Сорбонне, а затем преодолела еще один рубеж - Школу искусств при Лувре, овладев специальностью не только историка-архивиста, но и искусствоведа. А дальше пошли научные изыскания, преподавание, литературный труд.
Первые печатные произведения Режин Перну появились в сороковые годы XX века, причем многие из них уже тогда носили полемический характер, отвечая на острые запросы времени. Среди обширного списка ее опубликованных в разное время работ обращает на себя внимание книга, вышедшая еще в первой половине столетия, - «Свет Средних веков», само название которой говорит о многом: автор как бы противопоставляет свое видение той далекой эпохи легиону обскурантов, толкующих о «мрачном Средневековье» как о некоем провале в истории человечества. И уже здесь ощущается коренная особенность менталитета мадемуазель Перну - ее глубокая и искренняя религиозность, пронизывающая все ее творчество и весь жизненный путь. О чем бы она ни писала, будь то биографии средневековых монархов и королев, история Крестовых походов или даже такой далекий от эмоций обобщающий труд, как «История буржуазии во Франции», - всюду особенность эта неизменно обращает на себя внимание. Главными же среди трудов Перну, отнюдь не преуменьшая значения всего остального, следует считать «Жанниану» - стойкую защиту Жанны д’Арк от всех происков и вывертов лжеисториков и воссоздание истинного образа бесстрашной французской героини. На этой стезе мадемуазель Перну не только морально уничтожила своих противников, всех этих «кошонов», следуя ее ироническому определению, но и сумела создать нечто, ярко высветляющее ее незаурядный талант организатора: любимое детище, пестуемое ею в течение почти пятнадцати лет, - Орлеанский центр Жанны д’Арк, который, собственно, нас и сблизил.
Впервые мне довелось встретиться с Режин Перну летом 1976 года, на своеобразной пресс-конференции, устроенной журналом «Советская женщина». Результатом этой встречи стало приглашение в Орлеанский центр, на коллоквиум, посвященный 750-летию освобождения Орлеана Жанной д’Арк. На коллоквиуме пишущий эти строки в единственном числе представлял советскую делегацию и выступал от лица всей отечественной медиевистики. Не стану на этом задерживаться, скажу лишь, что на протяжении всего коллоквиума я ежедневно, в свободное от заседаний время, встречался с Режин Перну, и беседы, а затем и переписка с ней оставили незабываемый след в моей жизни. И вот тут-то, в ходе нашего общения, впервые промелькнули имена Абеляра и Элоизы. А затем мне довелось повстречаться и с этой книгой, но тогда ее создательницы уже не было на свете…
Литература об Абеляре и его горестной истории довольно обширна, в том числе имеются и работы, доступные русскоязычному читателю. Однако смело можно сказать, что никто из прежде писавших не проник столь глубоко в суть отношений Абеляра и Элоизы, как это сумела сделать Режин Перну. И далеко не случайно в заглавии она поставила Элоизу на первое место, хотя большая часть текста (что вполне обоснованно) посвящена Абеляру. По существу, эта книга прежде всего - гимн Женщине и ее великой любви. С поразительным мастерством Перну сумела показать или, точнее, выстроить линию ее возникновения, развития и апофеоза, начиная с простого «блуда» и завершая подлинной любовью в самом высоком смысле слова. В этой коллизии ведущее место почти все время принадлежало Элоизе. Если Абеляр с самого начала действовал с эгоизмом мужчины, думая лишь о разрешении своих сексуальных проблем, а потом больше всего заботясь, как избежать неприятных для себя последствий, то Элоиза, отдавшись чувству со страстностью, не иссякшей и после того, как любовник и муж стал для нее недосягаем, одновременно проявила редкую самоотверженность и своим упорством в конце концов победила эгоизм Абеляра, доведя его чувство до «небесных высот», к которым, уже с его помощью, пришла и сама.
Эта линия, очень ясно и четко прочерченная, - безусловно, одно из главных достижений автора. Но, разумеется, в работе об Абеляре гораздо большее место должен был занять другой сюжет, а именно его научная и преподавательская деятельность со всеми сопутствующими проблемами. Интеллектуальная жизнь Абеляра разобрана в книге подробно и динамично, с экскурсами в разные эпохи и страны. Однако при этом автор рассчитывает на такое знание средневековой философии и теологии, какое не только для нашего, но и для французского читателя, далекого от «научных» споров XII века, едва ли характерно. Поэтому будет совсем не лишним дать некоторые разъяснения, или, точнее говоря, выяснить самую суть причины той великой ненависти, которую проявили к своему собрату его оппоненты, а позднее и Церковь в целом, ненависти, которая придавила, а затем и раздавила Абеляра как в переносном, так и в прямом смысле слова.
Пьер Абеляр формировался как философ в условиях жестокой идейной борьбы, волновавшей весь Запад в период классического Средневековья. То была схватка между двумя направлениями, зародившимися еще в эпоху поздней Античности, между «реалистами» и «номиналистами». Реалисты, последователи Платона, считали, что первичными являются понятия о предметах, а сами предметы - лишь отражение этих понятий: nominalia sunt realia, то есть реальны только имена. Номиналисты же, отталкиваясь от положений Антисфена, некогда критиковавшего Платона, напротив, утверждали, что идеи или понятия (универсалии) сами являются лишь отражением материальных предметов и, не имея реального содержания, существуют не в действительности, а только в воображении. Первый из учителей Абеляра, широко известный в ученых кругах Росцелин, исповедовал номинализм и считал, что универсалии - «не более чем колебания воздуха». Что до второго и последнего учителя будущего философа, Гийома из Шампо, то он принадлежал к крайним реалистам и был непримиримым врагом Росцелина.
Видя, как его наставники яростно поносят друг друга, молодой Абеляр последовательно отошел и от одного, и от другого, обратившись к Аристотелю, который, в отличие от Платона, считал, что общее существует в неразрывной связи с единичным, являющимся его внешней формой. Исходя из посылок Аристотеля, Абеляр стал внушать своим ученикам, что универсалии не обладают самостоятельной реальностью, реально существуют лишь материальные вещи, но при этом универсалии получают некоторую реальность в сфере ума, обобщающего отдельные качества вещей, благодаря свойственной уму способности к абстракции. Таким образом, отвергая реализм, Абеляр, в отличие от номиналистов, утверждал, что в единичных предметах все же есть нечто общее, а именно концепт (смысл). Вследствие этого учение Абеляра и получило в дальнейшем название концептуализма.
Элоиза - знаменитая возлюбленная каноника Собора Парижской Богоматери Абеляра. Ее ученостью восхищалась вся Франция. От Абеляра у нее родился сын Астролябий.
Средние века прошли половину отмеренного им пути, когда явилась самая милая и восхитительная любовница из всех других - образованная и остроумная Элоиза. Элоиза осиротела еще в детстве. Заботы о ней взял на себя дядя, живший в Париже, каноник Собора Парижской Богоматери по имени Фульбер. Он отдал ее учиться в монастырь в Аржантейе, где она изумляла монахинь своими способностями к латинскому и древнееврейскому языкам, а затем перевез в Париж. Этой маленькой, хорошо сложенной, очаровательной девушке было шестнадцать лет, когда она впервые встретила Пьера Абеляра.
Встреча была неизбежной. Абеляр и дядя Элоизы были канониками Собора Парижской Богоматери. Однако Абеляр в свои тридцать шесть лет был не просто каноником. Этот человек был известен всей стране. Он стоял на позициях разума и просвещения. Его схватка со слепой религиозной верой завершилась поражением мыслителя.
Абеляр родился в 1079 году в Бретани. Старший из четырех детей мелкопоместного дворянина, он вырос красивым, веселым, уверенным в себе молодым человеком. Увлеченный теологией и либеральными философскими идеями, Абеляр приехал в Париж, чтобы читать проповеди в Соборе Парижской Богоматери. Его слышали и были поражены тысячи людей, предсказывали даже, что блестящий молодой оратор сможет, в конце концов, добиться папской тиары. А потом случилось так, что Абеляр увидел Элоизу и на время забыл о своей духовной карьере.
Э. Блейер Лейтон. "Абеляр и его ученица Элоиза"
По его признанию, он сгорал от страсти к ней. Он хотел обладать ею и не сомневался в успехе. «Мне и действительно казалось это очень легким делом, - писал он впоследствии. - Столь известным было мое имя и таковы были моя молодость и привлекательность, что независимо от того, какой женщине я пожелал бы отдать предпочтение, я был уверен, что ни одна не отвергнет меня». Абеляр составил план, как соблазнить целомудреную Элоизу. Он знал, что дядя ее был человеком «алчным» и потому предложил Фульберу сдать комнаты в его доме, пообещав помимо небольшой денежной платы обучать нескольким языкам его племянницу. Возможность бесплатного обучения привлекла Фульбера даже больше, чем деньги, и он пригласил своего коллегу переехать к нему. Уроки Элоизы начались незамедлительно, но носили они отнюдь не лингвистический характер. «Нас соединили, - говорил Абеляр, - сначала дом, служивший приютом нашей любви, а затем наши пылающие сердца... Поцелуев было больше, чем осмысленных речей; любовь закрыла нам глаза... Наслаждение учить ее любви превосходило тончайшее благоухание всех духов мира».
Обучение продолжалось, и вскоре Элоиза забеременела. Абеляр отослал ее к своей сестре в Бретань и открыл правду ее разгневанному дяде. Он предложил жениться на Элоизе при условии, что брак будет держаться в тайне, поскольку известие о нем могло повредить его будущему на церковном поприще. Фульбер согласился.
Жан Виньо. "Каноник Фульбер застает врасплох Абеляра и Элоизу"
Вернувшаяся в Париж с младенцем Астролябием Элоиза согласия на брак не дала. Она хотела быть любовницей, а не женой Абеляра. Она боялась, что в браке их любовь может стать «пресной и банальной»; если же «вкушать ее понемногу», она, быть может, и уцелеет. К тому же она полагала, что семья станет отвлекать Абеляра от его дел, а это, в свою очередь, может помешать его карьере. Тем не менее, Фульбер настоял на своем. Состоялось тайное венчание, после чего супруги вынуждены были жить врозь.
Однако им не удалось утаить от людей, что у Элоизы есть ребенок, и, чтобы защитить ее доброе имя, Фульбер поведал о состоявшемся браке. Тут же, положив руку на Библию, Элоиза поклялась, что это не так. Она уверяла общество, что была любовницей, а не женой Абеляра. Разъяренный Фульбер избил ее. Не менее разъяренный Абеляр похитил возлюбленную и тайно увез ее в монастырь Аржантейя, приказав, чтобы она облачилась в монашескую рясу и оставалась там, пока он не позовет ее.
А. Кауфман. "Прощание Абеляра и Элоизы"
А затем произошло трагическое недоразумение. Фульбер предположил, что Абеляру наскучила Элоиза, и он отправил ее в монастырь, чтобы беспрепятственно развратничать с другими женщинами. Он думал также, что Абеляр сделал жену монахиней, чтобы вновь получить право стать священнослужителем. Фульбер принял решение отомстить. Он нанял четырех пользующихся дурной славой парижских бродяг и подкупил слугу Абеляра с тем, чтобы тот впустил их ночью в спальню хозяина. Там трое из них привязали Абеляра к кровати, в то время как четвертый держал наготове бритву. «Они отсекли те части моего тела, - писал Абеляр, - посредством которых я совершил дело, ставшее причиной их огорчения». Весть об оскоплении облетела Париж, и история отмечает, что городские женщины рыдали. Трое из нападавших были схвачены. Двое, рассказывал Абеляр, «претерпели утрату глаз и половых органов», третий был отправлен в тюрьму, а Фульбер, по приговору церковного суда, лишился своего имущества.
Несмотря на мольбы Элоизы, Абеляр чувствовал, что пришел конец и его карьере духовного лица, и его браку. Он велел Элоизе уйти в монастырь и постричься в монахини. Она повиновалась. Сам он принял монашеский постриг в Сен-Дени. Впоследствии он написал беспристрастную автобиографию. Легенда гласит, что, когда Элоиза прочла его книгу, она написала ему, и они начали переписку, которой предстояло стать частью литературного наследия Западного мира.
Есть мнение, что знаменитая переписка между Абеляром и Элоизой была целиком сочинена самим Абеляром и является тем самым литературным вымыслом. Однако доказательств этой точки зрения нет.
Постепенно отношения углублялись и все отчетливее звучал у Абеляра эгоистический мотив. А что Элоиза? Послушная в науке ученица, в любви она оставила учителя далеко позади. Она была свободна и хотела принадлежать ему. Узы любви были для нее священнее таинства брака. «Я любила тебя не знающей меры любовью», - писала она.
В рыцарской поэзии этого времени, возрождавшей Эрос, царил культ служения прекрасной даме. У Элоизы эта чувственно-идеальная любовь приобретала новые черты: она боготворила мужчину. Никаких религиозных мотивов, ни тени женской гордости - страсть, желание быть с любимым преобладали. Но страсть не совпадала со сладострастием: «Пока я наслаждалась с тобой плотской страстью, многим было неясно, почему я так поступаю: по любви ли к тебе или ради чувственности. Ныне же конец являет, что побуждало меня в начале. Ведь я отреклась совершенно от всех удовольствий, лишь бы повиноваться твоей воле».
Любовь не чахла в монастырских стенах, не перерастала в тихо тлеющую дружбу, привязанность. Она сохраняла силу чувства, свой демонический характер. Женщина, оказавшаяся в монастыре без внутреннего призвания, без связи с Богом, была полна прежних желаний. «Даже во время торжественного богослужения, когда молитва должна быть особенно чистою, грешные видения этих наслаждений до такой степени овладевают моей несчастной душой, что я более предаюсь этим гнусностям, чем молитве. И вместо того, чтобы сокрушаться о содеянном, я чаще вздыхаю о несовершившемся». Отнятый у нее муж, писала она, счастливее: «Преступлением отнят у него самый стимул к греху».
Абеляр в первые монастырские годы помогал бывшей жене материально, передавал ей деньги, полученные от учеников. Но письма его были лишены сердечности, более чем сдержанны, что заставляло ее страдать. Он писал о своей любви, как о грехе, падении, уступке чувственности. Любовные наслаждения, которым они предавались в монастырской трапезной, он называет величайшим кощунством...
В последние годы жизни Абеляр был обвинен в ереси за его смелые труды. Чтобы оправдаться перед папой, он отправился в Рим. В аббатстве Сен-Марсель, вблизи городка Шалон-сюр-Сон, он заболел и на шестьдесят третьем году жизни скончался. Элоиза похоронила его тело в парке аббатства Паркле, где она была аббатисой и могла навещать его и присматривать за могилой.
Она пережила его, умерла не ранее 1164 года. О смерти Элоизы старая латинская хроника рассказывает так: «Когда умерла она и была принесена к гробнице, ее супруг, который скончался за много дней до нее, поднявши руки, принял ее и заключил в свои объятия».
«Один лишь только Бог отнимет у тебя Элоизу, - заверяла она его. - Да, милый Абеляр! Он дарует моей душе то спокойствие, которое мимолетным напоминанием о нашем несчастье не позволяет мне предаваться наслаждениям. Великий Боже! Какой другой соперник мог бы отнять меня у тебя? Можешь ли ты представить себе, чтобы какому-нибудь смертному оказалось по силам вычеркнуть тебя из моего сердца? Можешь ли ты представить меня повинной в том, что я жертвую благородным и ученым Абеляром ради кого бы то ни было, кроме Бога?»
Семь столетий спустя они были перезахоронены в Париже на кладбище Пер-Лашез, где и по сей день покоятся рядом друг с другом, укрытые могильной плитой с резным орнаментом.
Надгробие Абеляра и Элоизы на кладбище Пер-Лашез
Рубрики: | |
Процитировано
Понравилось: 2 пользователям
Став уже в средние века достоянием литературы на народных языках (переписка Абеляра и Элоизы переложена на французский язык в конце XIII века), образы Абеляра и Элоизы, любовь которых оказалась сильнее разлуки и пострига, не раз привлекали писателей и поэтов (Вийон, «Баллада о дамах былых времён» («Ballade des dames du temps jadis»), Фаррер, «La fumée d’opium»), Поуп, «Элоиза Абеляру». Намёк на историю Абеляра и Элоизы содержит и заглавие романа Руссо «Новая Элоиза».
Александр Поп (Поуп)
Элоиза Абеляру
В глуши, во мгле обители угрюмой,
Исполненный бесстрастно-скорбной Думой,
В краю Печали, в сумрачной тиши
Что значит этот вихрь на дне души?
Зачем опять мечта моя крылата
И сердце вновь бунтует, как когда-то,
Вновь чувствует давно забытый жар
И губы снова шепчут: "Абеляр?"
Но нет! Замкнуть уста! Избыть былое!
Предать забвенью имя роковое!
Пускай в священной этой тишине
Оно навек сокроется во мне!
Не отвечать! Не умножать напасти!
Увы, рука, покорна зову страсти,
Уже выводит имя - знак Судьбы!
Напрасно все: и слезы, и мольбы.
О, затхлый гнет промозглых подземелий!
О, мрачный ужас мхом поросших келий!
Бездушность камня! Ветхость хладных стен!
Томящей скорби добровольный плен!
Гробницы, пред которыми смиренно
Сонм девственниц коленопреклоненно
Льет токи слез на бдениях ночных
Под взорами безрадостных святых.
Уж я не та... Угаснул прежний пламень,
Но все ж душа не обратилась в камень.
Мне мир - не мир и райский свет - не свет,
Когда со мною Абеляра нет.
Посты, молитвы до конца не властны
Соперничать с моей природой страстной.
Мятежной воли тлеющий костер
Душой моей владеет до сих пор.
Твое письмо с какой-то чудной силой
Минувшие страданья воскресило.
В смятении, исполненная грез,
Я не могла сдержать невольных слез.
Читала, и опять передо мною
Несчастья проходили чередою;
Все горькие мытарства прежних дней
Вновь оживали в памяти моей.
Мне грезилось то жаркое веселье,
То мертвый холод монастырской кельи,
Где, вспыхнув, тотчас угашалась вновь
Прекраснейшая из страстей - Любовь!
И все ж пиши! О самом горьком! Дабы
Твою печаль я разделить могла бы.
Сего не отвергает даже рок -
Ужели милый более жесток?
Жалеть ли слез? Бояться ли страданий?
Любовь зовет не сдерживать рыданий.
Удел один! Иного не сыскать -
Читать и плакать, плакать и читать!
Делись своими бедами! Любую
Беду охотно на себя приму я.
Ведь смысл письма - иного не найду
Унять тоску попавшего в беду
Любимого и разрешить от боли
Любимую, скорбящую в неволе.
В их шепоте, в их зове, в их крови -
Тепло их веры, эхо их любви!..
Запретные сердечные желанья...
О, не таись! Не умножай страданья!
Без промедленья тишину нарушь,
Ускорь общенье разлученных душ!
Ты знаешь, сколь невинная, впервые
Я шла на те свиданья роковые,
Где под личиной Дружества меня
Настигла власть Любовного огня.
Ты для меня был словно ангел света.
Прекрасномудрой нежностью согрета,
В сиянии твоих бездонных глаз
Нездешний день я зрела всякий раз;
В твоих речах чудесно проступало
Божественное, высшее начало.
А я?.. Тебе внимая без помех,
Я научилась ненавидеть грех.
Ты для меня был верхом совершенства!..
О, как скучны небесные блаженства
В сравненье с той несбывшейся судьбой,
В которой ты со мной и я с тобой!
Когда меня со свадьбой подгоняли,
Я отвечала, что земной морали
Нет места там, где царствует любовь,
И лишь любви ничто не прекословь!
Нет ничего, что б с ней могло сравниться,
Любовь - крылата и вольна, как птица!
Пускай замужних ждет и честь и власть;
Тем, кто изведал подлинную страсть,
Уж не нужны ни почести, ни слава...
Для любящих все это вздор... и, право,
Бог неспроста всегда так грозно мстил
Тому, кто осквернил священный пыл
Благой любви, тому, кто в ней на деле
Не видел высшей и последней цели!
И если бы у ног моих в пыли
Лежал великий Властелин земли,
Суля мне трон и все свои владенья,
Я бы отвергла их без сожаленья.
Что радости быть равной королю?
Нет, дайте мне того, кого люблю!
И пусть я буду тайною женою,
Мне все равно - когда мой друг со мною,
Когда неразделимы я и он,
Когда любовь - свобода и закон!
О, как тогда все полно и прекрасно!
В груди - ни страхов, ни тревоги страстной,
Мысль слышит мысль, мечта влечет мечту,
Тепло - в другом рождает теплоту;
Сердца напоены блаженным светом...
О, это счастье! (Если в мире этом
Возможно счастье.) Это божий дар!
И некогда наш жребий, Абеляр!
Но как все изменилось! Боже правый!
Любовник связан, обнажен, кровавый
Удар неотвратим! О, козни зла!
Ах, Элоиза, где же ты была?
О, что же ты мольбами или силой
Злодеев этих не остановила?!
С бесплодным гневом днесь гляжу назад...
Об остальном пусть слезы говорят!
Ты помнишь день, когда, застыв в печали,
Как жертвы мы пред алтарем лежали?
Ты помнишь плач мой горестный, когда,
Со всем мирским прощаясь навсегда,
Я хладными губами целовала
Распятье и святое покрывало?
Ты помнишь, как померк лампадный свет,
Когда в слезах давала я обет?
Святые с недоверием безмерным
Внимали обещаньям лицемерным.
Ведь даже в сем священнейшем из мест
Я на тебя смотрела - не на Крест;
Твою любовь как благодать звала я,
Лишь в ней одной спасенье прозревая.
Утешь меня! Молю тебя, приди!
Дай вновь припасть к возлюбленной груди,
Прижаться к сердцу, чувствовать устами
Твои уста, влюбленными очами
Пить яд твоих возлюбленных очей,
Внимать блаженной музыке речей!
Всем, чем владеешь ты, делись со мною
И разреши домыслить остальное...
Ах, нет! Учи меня благам иным!
Иную даль открой глазам моим,
Вдохни мне в душу красоту иную,
Влеки меня к Тому, кто одесную
Всевышнего на небесах царит -
В любви к нему да будешь ты забыт!
О пастырь мой, воззри по крайней мере
На тех, кого ты сам подвигнул к вере;
На тех из нас, кто с отроческих лет
Бежит греха, оставя лживый свет.
Твоим трудом был возведен в пустыне
Сей монастырь - вместилище Святыни.
Все скромно здесь: даяньями сирот
Не разукрашен безыскусный свод;
Не блещут изумрудами гробницы,
И лишь молитва к небесам стремится.
Здесь не найдешь святых из серебра,
Завещанных со смертного одра;
Богатством здесь не подкупают Бога;
Все - сдержанно, молитвенно и строго.
Полна значенья наша тишина,
Как будто Вечность в ней заключена.
А в гулких арках - мрак; о, как он страшен!
На стенах - мох; с остроконечных башен
Свисает плющ; сквозь узкое окно
Струится тусклый свет; уже давно
Нездешней Славы трепетные блики
Не падают на сумрачные лики.
Одни стенанья да печаль кругом...
Молюсь, а тайно мыслю о другом.
Но почему, ответь, наставник милый,
В мольбах других должна я черпать силы?
Приди, мой брат, мой муж, отец и друг!
Приди и разреши меня от мук!
Любимый мой, молю, приди скорее
И снова назови меня своею!
Поверь, ни шелест сосен на ветру,
Ни блеск ручьев, подобный серебру,
Ни эхо гротов, ни глухие стоны
Ночного ветра, треплющего кроны
Раскидистых дубов, ни рябь озер
Не тешат слух, не услаждают взор,
Не облекают душу светом веры...
Я вижу только мрачные пещеры,
Могилы и пустые островки;
Сия земля - прибежище Тоски,
Держава леденящего Покоя...
Я чувствую дыханье колдовское
На каждой травке, на любом цветке,
Все сопричастно гибельной Тоске!
И все ж навек в плену такого края
По воле рока пребывать должна я.
Лишь в смерти зрю спасительный исход
Из круговерти бедствий и невзгод.
Но телу моему и по кончине
Придется гнить в проклятой здешней глине;
Здесь, навсегда избыв и страсть и страх,
Из праха встав, я возвращусь во прах.
Ты верил мне, тогда еще не зная,
Что в жизни сей лишь дольнему верна я.
О небо, помоги! Но этот стон
Смиреньем иль отчаяньем рожден?
Моя душа, скорбящая во храме,
Досель полна запретными огнями.
Не грех пытаюсь выплакать в мольбе, -
Мой Абеляр, я плачу о тебе.
Стыдясь свершенных мною преступлений,
Я втайне жажду новых наслаждений.
Забыть тебя, покаяться я тщусь,
А через миг опять к тебе влекусь.
Стараюсь предпочесть стезю другую,
Но ничего поделать не могу я.
Преступник бесконечно мной любим,
Как прокляну содеянное им?
Любя творца, сужу ль его деянья?
Как отделю любовь от покаянья?
Как откажусь от страсти, если в ней
Все существо, вся жизнь души моей?
Чтоб мир стяжать, мне нужно восхищаться,
Отчаиваться, сострадать, смущаться,
Надеяться, таиться, презирать,
Негодовать и снова обожать.
Но нет! Пусть небо отберет все это!
Пускай совсем лишусь мирского света!
Приди и послушанью научи;
Вдохни мне в душу кротости лучи,
Дай сердцу силу самоотреченья,
Да отрешусь греховного горенья;
Пускай не ты, но Бог владеет мной,
Единый твой соперник неземной!
О, как светла судьба невест Христовых
Земных забот ниспали с них оковы!
Невинностью лучатся их сердца,
Молитвы их приятны для Творца.
Дни отданы размеренной работе;
Желания, как в сладостной дремоте,
Безбурны, целомудренны, ясны;
Рыданья тайной радостью полны.
Им Ангелы нашептывают грезы;
Для них в Раю цветут святые розы;
Им крылья серафимовы точат
Свой неотмирно-нежный аромат;
Их провожают звоном погребальным,
И девы в белом с пением венчальным
Их вводят в Горний Иерусалим,
И се Жених грядет навстречу им.
Но мне иные грезятся виденья;
Иной восторг, иные наслажденья!
Вотще смиряюсь - на исходе дня
Воображенье мучает меня.
Когда сознанье спит, душой покорной
Вновь утопаю в страсти необорной.
Плоть жаждет ласки! О, ночной кошмар!
Как вожделен, как сладок грешный жар!
Я забываю стыд и послушанье,
Вся трепеща от страстного желанья.
Ты снова мой! Восторга не тая,
Вкруг призрака смыкаю руки я.
Но сон не долог! Наважденье тает,
И милый призрак тотчас отлетает.
Зову - не слышит; я зову опять -
Увы, мне больше некого обнять.
Я вновь смыкаю веки. О прекрасный
Обман, вернись! Приснись еще! Напрасно...
Теперь совсем иное мнится мне:
Как будто мы в угрюмой тишине
Бредем вдоль хмурых скал, повисших в небе,
Оплакивая свой злосчастный жребий.
Внезапно к облакам взмываешь ты
И Элоизу манишь с высоты.
Окрест тебя ветра ревут, сшибаясь;
Я рвусь, кричу... кричу и просыпаюсь.
Передо мной все тот же мрачный вид.
Все так же боль всегдашняя томит.
А ты не знаешь боли, ибо Парки
Избавили тебя от страсти жаркой.
В твоей душе отныне - мертвый хлад:
Кровь не бунтует, чувства не кипят.
Утихнул шторм, судьба безбурна снова,
Как мирный сон угодника святого.
В твоих очах - покой и тишина;
Как проблеск Рая, жизнь твоя ясна.
Приди! Своей не потеряешь веры.
Что мертвецу до факела Венеры?!
Ты дал обет. Твой пыл давно угас...
Но Элоиза любит и сейчас.
О, этот жар! О, этот огнь бесплодный,
Пылающий над урною холодной!
Надежды нет! Как сердцем ни гореть,
Погибшего уже не отогреть.
Но мне никак от прошлого не скрыться.
Видения порхают, словно птицы,
В моей душе, бесчинствуют в зрачках,
Растут в лесах, живут на алтарях.
Мой дух не восхищается в моленье.
Зрак Бога заслонен твоею тенью.
Когда стою на службе, всякий раз
Невольно слезы катятся из глаз.
Не внемля гулкой музыке органа,
Я по тебе вздыхаю неустанно.
Вокруг плывет душистый фимиам,
Святые гимны полнят Божий храм;
Мерцая, свечи озаряют ниши...
Я ничего не вижу и не слышу.
От ангельского света вдалеке
Я утопаю в огненной реке.
Но иногда, в святом своем изгнанье,
Я проливаю слезы покаянья.
Простершись ниц, молюсь, едва жива,
И чувствую дыханье Божества.
Приди тогда! С отвагой дерзновенной
Затми собой Создателя Вселенной.
Приди! И пусть твой незабвенный взор
С небесною Державой вступит в спор.
Лиши меня и слез, и просветленья,
И этого бесплодного смиренья.
Став заодно с Губителем сердец,
Меня у Бога вырви наконец.
Ах, нет! Не смей! Останься так далеко,
Как день от ночи, Запад от Востока!
Соделай так, чтоб гордых гор гряда
Нас развела с тобою навсегда.
Не приходи, не нарушай покоя,
Не уязвляйся вновь моей тоскою.
Навек отвертись от моей любви,
Навек с минувшим сладостным порви!
Прощайте навсегда, родные очи,
Любимый голос, пламенные ночи.
О добродетель! Твой небесный свет
Спасает нас от суеты сует.
О Вера - дверь сияющего Рая!
О дщерь небес, Надежда всеблагая!
Придите, бескорыстные друзья,
Земные слуги Пакибытия.
Смотри, как Элоиза днесь томится,
Простершись перед мрачною гробницей.
В зловещей тишине лишь ветра вой -
То Божий Дух беседует со мной.
И вдруг сквозь мрак, сквозь приступы озноба
Далекий глас воззвал ко мне из гроба.
И будто бы он возгласил: "Пора!
Приди ко мне, печальная сестра!
Приди ко мне, уделы наши схожи -
И я в огне любви сгорала тоже.
Но, Вечному блаженству причастясь,
От всех страстей свободно отреклась.
Раба любви, я днесь святая дева,
Спасенная от божеского гнева.
Открылось мне, что лишь один Господь
Прощает грех и освящает плоть".
О, я иду! Туда, где пламенеют
Шатры из роз и пальмы зеленеют;
Туда, где ни тоски, ни боли нет,
Туда, где Вечный Мир и Вечный Свет.
Смотри, как Элоиза побледнела.
Вот-вот моя душа покинет тело.
Прими ее в объятья; а пока
Мое дыханье выпей до глотка.
О нет! Не так! С возжженною свечою
В священной ризе стой передо мною.
(Да будет крест в руке твоей сиять!)
Учи меня, как нужно умирать.
Вглядись в мое лицо - в чертах бескровных
Уж не отыщешь помыслов греховных.
Мой взор, когда-то трепетно-живой.
Задернут ныне мутной пеленой.
Могилы тень мои покрыла веки,
Застыла кровь, любовь прешла навеки.
Что наша страсть распада супротив?!
О смерть, как твой приход красноречив!
Мой Абеляр, прекрасный мой мучитель!
Грехов моих и радостей родитель!
Когда и ты могилой будешь взят
И в свой черед изведаешь распад,
Когда узришь духовными очами,
Как Ангелы парят под небесами,
Когда Святые в облаке лучей
Тебя обнимут с нежностью моей,
Пусть под одною гробовою сенью
Моя с твоей соединится тенью.
Пусть высота причтется к высоте
В двух именах на мраморной плите.
И если век спустя чета младая
К могиле нашей прибредет, гуляя,
Пускай они, склонив главы на грудь,
У родников присядут отдохнуть
И скажут, камень обозрев надгробный:
"Храни нас, Боже, от любви подобной".
Пускай, когда осанны полнят храм
И над престолом вьется фимиам,
Монах иль восхищенная черница,
Припомнив нас, невольно прослезится.
И Ангелам, и Агнцу на кресте
Благоугодны будут слезы те.
И если некий бард с огнем во взоре
В моих скорбях свое узнает горе,
Пусть, перекличкой судеб потрясен,
О призрачной красе забудет он
И, собственным страданьем вдохновленный,
Расскажет о любви неутоленной.
Пускай не ищет вымышленных тем.
Мой скорбный дух утешен будет тем.
Элоиза и Абеляр
Пьер Абеляр и Элоиза Фульбер – эти имена, ставшие символом вечной любви, известны всем.
Пьер Абеляр родился в 1079 году в небольшом городке в Бретани. Получив домашнее образование, Пьер с благословения отца отправился в Париж. Уже в ту пору «город огней» считался духовным центром Франции и как магнитом притягивал к себе самых умных и талантливых людей со всей Европы.
Приехав в Париж, Абеляр поселился в знаменитом Латинском квартале. Кстати, такое название квартал получил потому, что приезжавшие со всех стран Европы студенты разговаривали между собой на одном, понятном им всем языке – латинском. Большинство молодых людей посещали монашескую школу, расположенную рядом с собором Нотр-Дам. Абеляр записался в школу при Нотр-Дам и вскоре возглавил ее.
Надо сказать, что Пьер не страдал от излишней скромности и открыто, не стесняясь, называл себя «единственным стоящим чего-то на Земле философом». И был прав. Он являлся великим человеком своего времени. Им восхищались мужчины, его боготворили женщины. Он упивался своей славой и даже не подозревал, что буквально в 500 метрах от того класса, где он читал студентам нравоучения, жила Элоиза. Его любовь. Его судьба. Его жизнь.
Она была младше Абеляра на 20 лет. Осиротев еще в раннем детстве, Элоиза воспитывалась в доме своего дяди – каноника Фульбера. Кстати, на этом домике для священнослужителей, расположенном на территории храма, до сих пор сохранилась надпись: «Здесь жили Элоиза с Абеляром. Искренние возлюбленные. Драгоценные образцы для подражания. Год 1118». Элоиза воспитывалась в женском монастыре Святой Марии, который в те времена славился тем, что там жили несколько монахинь, обладавших великой эрудицией. И Элоиза к 14 годам не только читала, но и свободно говорила на латинском, греческом и древнееврейском языках, что, по словам Абеляра, «уже никак не укладывалось в голове».
Ангелика Кауфман . Прощание Элоизы и Абеляра
Как-то раз каноник Фульбер пригласил Абеляра к себе домой с целью продемонстрировать великому философу два своих бесценных сокровища: обширную библиотеку и эрудированную племянницу. Увидев Элоизу, Абеляр влюбился в нее с первого взгляда и, как говорится, решил ковать железо, пока горячо, в тот же день попросив Фульбера сдать ему внаем комнату. При этом Абеляр пообещал не только вовремя оплачивать жилье, но бесплатно заниматься с Элоизой.
«Вначале нас соединила общая крыша, а потом уж жаркие сердца, – писал впоследствии Пьер Абеляр. – Под предлогом занятий мы целиком отдавались любви; уроки для нас стали лишь теми минутами, когда нас влекла друг к другу таинственная, непреоборимая сила; в наших беседах сухие ученые слова вытеснялись нежными и любовными, объяснения трудных мест в текстах откладывались из-за страстных поцелуев…»
А Элоиза вторила ему в своих письмах: «Есть ли на всем свете хоть одна королева или принцесса, которая не завидовала мне?».
Элоиза не только преклонялась перед великим ученым и мыслителем Абеляром, она любила этого мудрого, красивого, обаятельного и ласкового мужчину. Она подчинялась его малейшему капризу и готова была пойти на все ради любимого. Абеляр был влюблен в нее так же глубоко и страстно.
Но как ни пытались влюбленные держать в тайне свои отношения, вскоре все вокруг только и говорили об их связи. Элоизу открыто называли любовницей Абеляра, но она, как ни странно, этим только гордилась. Ведь именно ей, круглой сироте, Абеляр отдал предпочтение перед всеми знатными, красивыми женщинами. Весь Париж знал о том, что происходит в доме каноника Фульбера, кроме самого хозяина. Лишь по прошествии нескольких месяцев у него открылись глаза: однажды ночью Фульбер застал Абеляра и Элоизу в постели и, потрясенный увиденным, указал совратителю на дверь.
После разразившегося скандала лишенные возможности встречаться влюбленные тайно обменивались страстными письмами.
В одном из таких писем Элоиза с восторгом написала любимому, что вскоре станет матерью. Прекрасно понимая, что над ним и Элоизой снова сгустились тучи, Абеляр однажды ночью тайно проник в дом к своей возлюбленной и увез ее с собой в Бретань, где счастливая пара поселилась у дальних родственников Пьера. Дитя любви, мальчика, который вскоре появился на свет, Элоиза и Абеляр вынуждены были отдать на воспитание чужим людям. Ни мать, ни отец больше никогда не видели своего ребенка.
Однако Абеляру не давали покоя угрызения совести. «Я один виноват в несчастии Фульбера и нравственном падении моей возлюбленной Элоизы!» – часто восклицал философ. Он долго размышлял над тем, как избавиться от чувства вины и хоть как-то поправить положение. И вот полгода спустя после рождения сына он отправился к убитому горем канонику и попросил прощения за содеянное. Призвав на помощь все свое красноречие, Абеляр сказал, что больше всего на свете хочет жениться на Элоизе. Но у него было одно условие: их брак будет сохранен в тайне.
Но каково же было его изумление, когда его любимая категорически отказалась выходить за него замуж – ни тайно, ни явно! Абеляр был в недоумении: он впервые слышал, чтобы женщина с такой холодной рассудочностью выступала против ритуала, который все представительницы прекрасной половины человечества считают венцом своих желаний.
Он не хотел слушать ее аргументы, боясь узнать, что Элоиза разлюбила его. Но через некоторое время, не в силах больше томиться в неизвестности, Абеляр пришел к своей возлюбленной. То, что он услышал, повергло его в еще большее недоумение. «Какую славу принесу я тебе? – запальчиво говорила Элоиза. – Покрою тебя бесчестием и унижу как великого ученого?». Она живо нарисовала малопривлекательную картину скучной повседневной супружеской жизни: грязные, кричащие младенцы, мокрые пеленки, постоянные заботы о хлебе насущном. «Разве приземленные домашние хлопоты приличествуют такому великому философу, каким являешься ты, мой возлюбленный Пьер?»
И что самое интересное, выдвинутые Элоизой в споре с Абеляром убедительные аргументы на протяжении столетий были на вооружении у многих выдающихся личностей, видевших в браке лишь тяжкие оковы. Но, как ни странно, Абеляр был непреклонен: его не пугали ни унижения, ни шепот за спиной, ни заботы о пропитании, ни кричащие младенцы. Ничто не могло его заставить отказаться от женитьбы на любимой женщине.
И Элоиза, смирясь с его твердым решением, разрыдалась и произнесла пророческую фразу: «Нам ничего другого не остается, но подстерегающий впереди рок принесет нам такие страдания, которые по своей мучительности могут сравниться только с пережитой нами страстной любовью…»
Вскоре Элоиза и Абеляр обвенчались в присутствии нескольких близких друзей, давших торжественную клятву не разглашать тайну новобрачных. Через несколько часов после брачной церемонии они расстались: Абеляр возобновил курс лекций в университете, а Элоиза поселилась в монастыре Святой Марии.
Хотя разговоры о связи «великих грешников» немного поутихли, Фульбер так и не смог смириться с нравственным падением своей племянницы, которую совсем недавно боготворил. Месть, что задумал каноник, была ужасной. «Лучше бы они меня убили!» – говорил впоследствии несчастный Абеляр. Как-то ночью в дом философа вошли Фульбер и врач с медицинским сундучком.
Набросившись на спящего Абеляра, они привязали его веревками к кровати, после чего Фульбер задрал его ночную рубашку, а доктор раскрыл свой саквояж. Ничего не понимающий Абеляр увидел в руках хирурга скальпель и в ту же минуту потерял сознание от острой боли в паху… Стоит ли говорить, что эта жуткая экзекуция радикальным образом изменила жизнь влюбленных.
Абеляр подался в монашескую обитель и отослал несчастной Элоизе письмо, в котором потребовал, чтобы и она постриглась в монахини в Аржантее. «Да будет на то воля твоя!» – смиренно ответила Элоиза.
И можно было бы закончить на этом историю любви – всеохватывающей, земной, физической и такой короткой, любви, которая длилась всего два года… Но там, где оборвалась эта страсть, началась другая любовь – духовная: Абеляр и Элоиза любили друг друга и на расстоянии. И эта иная ипостась любви многим людям не только недоступна, но и непонятна.
Итак, Элоизе исполнилось всего 19 лет, когда она постриглась в монахини. Став аббатисой монастыря Аржантей, она была обязана подавать во всем пример своим сестрам и не любить никого, кроме Бога. Но ни молитвы, ни посты, ни вериги не могли убить ее любовь к мужу… Да и он, несмотря ни на что, так и не смог отказаться от Элоизы.
Абеляр стал часто ездить к жене в монастырь. И разумеется, его визиты вызывали у окружающих подозрение. На что Абеляр горестно восклицал: «Ненависть моих врагов такова, что, вероятно, не пощадила бы и самого Христа!». Он не раз признавался Элоизе, что боится за свою жизнь.
В 1141 году 60-летний Абеляр пешком отправился в Рим, чтобы лично предстать перед Папой Иннокентием II. По пути он останавливался в монастырях, чтобы немного отдохнуть и набраться сил. Но больному и немощному калеке, истерзанному, измученному жизнью и великой любовью к Элоизе старику уже ничто не могло помочь. 12 апреля 1142 года он умер, обретя наконец долгожданный покой – тот, которого он никогда не имел на грешной земле…
Весть о смерти любимого мужа сразила Элоизу. Она попросила привезти тело Абеляра в ее монастырь. Похоронив мужа, Элоиза ухаживала за его могилой 20 лет. Она тоже прожила 63 года.
В 1814 году останки Элоизы и Абеляра были перенесены в Париж и похоронены в одной могиле на кладбище Пер-Лашез.
Существует прекрасная легенда об этой паре влюбленных. Говорят, что в тот момент, когда в могилу к Абеляру опускали тело его возлюбленной Элоизы, он протянул к ней руки и обнял ее… Впрочем, никто не может с полной уверенностью сказать, кто из влюбленных первым простер руки – Абеляр или Элоиза. Это мог сделать каждый из них или оба вместе. Ведь никто не рискнет измерить на весах истории, чья любовь была сильнее. И можно ли вообще измерить силу этой всеобъемлющей любви?
Из книги 50 знаменитых любовников автора Васильева Елена КонстантиновнаАбеляр Пьер (род. в 1079 г. - ум. в 1142 г.)Французский философ, теолог, поэт, чье имя обессмертили не только ученые труды, но и любовь.Мыслитель раннего Средневековья Пьер Абеляр был личностью исключительной. Его жизнь и творчество наполнены триумфами и трагедиями, славой и
Из книги Любовь по-французски автора Ялом МэрилинАбеляр и Элоиза – покровители французских влюбленных Всю свою жизнь, и Бог мне свидетель, я боялась оскорбить вас, а не Бога, я хотела нравиться вам, а не ему. Из письма Элоизы к Абеляру, около 1133 Абеляр и Элоиза так же хорошо знакомы французам, как Ромео и Джульетта всему
Из книги 100 историй великой любви автора Костина-Кассанелли Наталия НиколаевнаПьер Абеляр и Элоиза Фульбер Не стоит думать, будто в истории человеческой цивилизации вечно хранятся лишь даты крупных исторических сражений, доказательства теорем и формулы веществ, двигавших прогресс вперед. Чем был бы мир без великих историй любви? И был бы он вообще
Печальная история любви прославленного французского философа Пьера Абеляра (1079–1142) и юной Элоизы Фульбер (1101–1164) была очень популярна среди сентиментальных европейских дам эпохи Возрождения и новых времён и вдохновила многих поэтов на создание трогательных и полных слёз наивных творений.
События происходили в маленьком, но уже широко известном повсюду Париже. Осиротевшая в раннем детстве Элоиза находилась на попечении дядюшки, который служил каноником собора Парижской Богоматери. Строгий старик Фульбер, согласно принятым в его сословии обычаям, отдал девочку на обучение в монастырь. С первых дней Элоиза удивила монахинь не по годам развитым умом, сообразительностью, способностью к языкам и другим наукам. Вскоре девушка уже свободно читала и беседовала на греческом, латинском и древнееврейском языках, прочитала всех признанных в те времена классических авторов.
Когда обучение было завершено, Элоиза вернулась к дяде в Париж. Ей исполнилось только шестнадцать лет. Но для девицы раннего Средневековья это был весьма зрелый возраст. Вспомните слова синьоры Капулетти из шекспировских «Ромео и Джульетты», обращённые к четырнадцатилетней дочери: «В твои года давно уж матерью твоей была».
И вот почти перезрелая Элоиза встретила однажды Пьера Абеляра, такого же каноника, как её дядя, но, в отличие от Фульбера, знаменитого во Франции, да и не только во Франции, человека, основоположника одного из самых модных философских учений Средневековья — концептуализма. К тому же Абеляр был богат и возглавлял старинную церковную школу Иоанна Росцелина в Париже (учеников в этой школе было очень много, впоследствии из неё вышли несколько епископов, архиепископ и даже один римский папа).
Увидев юную и необычайно хорошенькую девушку, тридцативосьмилетний каноник, придерживавшийся весьма фривольных взглядов, вздумал соблазнить её. Зная корыстную натуру дядюшки Фульбера, Абеляр снял в его доме комнату, а заодно пообещал бесплатно обучить Элоизу нескольким дополнительным иностранным языкам. Коварный план сработал, и уроки начались.
«Поручив мне девушку с просьбой не только учить, но даже строго наказывать её, — признавался впоследствии философ, — он (Фульбер) предоставлял мне удобный случай для исполнения моих желаний и давал возможность склонить к любви Элоизу ласками или же принудить её угрозами и побоями».
Изящным красноречием и тонкими намёками Абеляр быстро покорил юное доверчивое сердце Элоизы, но неожиданно и сам воспылал страстью, позабыв о своём духовном сане. «…Любовь закрыла нам глаза, — вспоминал каноник. — Наслаждение учить её любви превосходило тончайшее благоухание всех прекраснейших ароматов мира». Элоиза была влюблена и счастлива: «Какая королева, какая принцесса не позавидовала бы тем моим радостям, которые я испытала с тобой в постели?!»
Только после того как Элоиза забеременела, да ещё дядюшка Фульбер вдруг застал любовников в постели, до старика дошло, что случилась беда. Абеляр срочно и тайно вывез любовницу в Бретань к родственникам, где она и родила сына, которого нарекли Астролябием. В бешенстве Фульбер потребовал от Абеляра, чтобы тот женился на его племяннице. Абеляр, подумав, согласился, но при условии, что брак будет держаться в строгой тайне и не повредит его духовной карьере каноника. Обе стороны удовлетворились таким решением.
Каково же было их изумление, когда Элоиза наотрез отказалась выходить замуж за возлюбленного, настаивая на том, что хочет по-прежнему оставаться только любовницей Абеляра. Жениху едва удалось уговорить непокорную девицу, и тайное венчание состоялось. На бракосочетании, проходившем в маленькой церквушке на окраине города, присутствовали лишь Фульбер и несколько самых близких друзей.
Жить молодожёны предпочли отдельно, чтобы ничем не выдать странный брак. Встречаясь каждую ночь, подальше от людских глаз, по утрам они возвращались каждый в свой дом и непременно разными дорогами…
Эти предосторожности выводили из себя дядюшку Фульбера: он кричал, что женщина в тайном браке — та же любовница, хотя и собственного мужа. А вскоре тайну Абеляра и Элоизы узнал весь город, поползли слухи о том, что у Абеляра есть сын, а женщина, родившая его, якобы состоит в странной связи с известным каноником. Перепуганный Фульбер поспешил публично объявить, что брак состоялся и освещён церковью, а его племянница является законной женой Пьера Абеляра. Каково же было удивление дяди, когда юная Элоиза, оберегая дело жизни любимого мужа, смело встала перед любопытствующей толпой и поклялась, что никогда не венчалась с каноником и всегда была лишь его любовницей.
Раздосадованный Абеляр увёз жену в монастырь, где заставил её облачиться в одеяния монахини. Он просил Элоизу подождать, когда улягутся страсти. А пока каноник тайно навешал супругу, и они предавались любви прямо в монашеской келье.
Тем временем Фульбер, решив, что Абеляр отправил Элоизу в монастырь лишь для того, чтобы наслаждаться свободой и любовью других женщин, поклялся жестоко отомстить за племянницу. Он нанял несколько парижских разбойников и подкупил слугу Абеляра, чтобы тот ночью открыл двери спальни своего хозяина. Кара была жестокая. «Они отсекли те части моего тела, — жаловался в своих воспоминаниях Абеляр, — посредством которых я совершил дело, ставшее причиной их огорчения».
Весть о случившемся стала известна всему городу на следующее же утро, и женщины, выходя на улицы, рыдали и сообщали друг другу о страшной новости. «Я более страдал от их сострадания, — с горечью рассказывал Абеляр, — чем от своей раны, сильнее чувствовал стыд, чем нанесённые удары, и мучился больше от срама, чем от физической боли». Вскоре разбойники были схвачены, отправлены в тюрьму, а Фульбер лишился всего своего имущества. «Тогда, когда мы предавались прелюбодеянию, жестокость неба нас помиловала, — писала Элоиза, — и вот когда мы узаконили эту незаконную любовь и покрыли свадебной фатой грех прелюбодеяния, гнев Господний обрушился на нас…».
Абеляр, потрясённый случившимся с ним несчастьем, оставил мирскую жизнь и ушёл в монастырь Сен-Дени. Тогда же он принудил и жену постричься в монахини. «Будучи юной девушкой, я обратилась к суровой монашеской жизни не ради благочестивого обета, а лишь по твоей воле, — вспоминала Элоиза в письмах мужу. — Я не могу ожидать за это никакой награды от Бога».
Прошло время, и мудрая талантливая Элоиза стала аббатисой и возглавила монастырь, за праведную жизнь её почитали по всей стране и за её пределами.
Супруги не виделись более десяти лет, и лишь когда у Абеляра вышла книга с воспоминаниями о его жизни и Элоиза прочла её, она сразу же написала мужу и высказала всю боль и чувства, которыми было наполнено её сердце вдали от возлюбленного. «Ты обладал двумя качествами, которыми мог увлечь каких угодно женщин, — писала Элоиза, — а именно: талантами поэта и певца. Этими качествами другие не обладали».
Чем больше посланий писала Элоиза, тем с большей силой вновь разгоралась её любовь, тем жарче желала монахиня вернуть любимого, но священный обет навсегда запретил супругам соединиться. «О мой благородный, как мало пребывали мы в этом супружестве! Преступница, должна ли я была выйти за тебя замуж, чтобы навлечь на тебя несчастье?» Бедная монахиня засыпала любимого письмами, клялась в вечной любви, рассказывала свои самые сокровенные помыслы. «Говорят, что я целомудренна, — делилась с мужем Элоиза. — Но это только потому, что не замечают, насколько я лицемерна. Люди принимают за добродетель чистоту телесную, тогда как добродетель — свойство не тела, а души».
Абеляр был ошеломлён откровениями аббатисы. В ответных письмах он пытался образумить супругу, называл собственное чувство к бывшей любовнице кощунством, говорил только о Боге и ни слова о любви к Элоизе, отчего причинял той невыносимую боль.
В 1129 году Абеляр узнал, что монастырь, в котором пребывала Элоиза, закрыли. Решив помочь бывшей возлюбленной, он приехал к ней с деньгами — чтобы она смогла на них основать другой монастырь. Но злые языки не пощадили бывших супругов. Говорили, что их плотская связь не прервана, что аббатиса с утра до ночи предаётся любви с навестившим её монахом. Однако Абеляр хотел лишь успокоения своей душе и спокойной старости в размышлениях о Боге. Именно тогда он и попросил Элоизу больше не писать ему, не вспоминать о прошлом, а подумать о спасении Божьем и предаться молитвам. Это был уже смиренный и усталый, с искалеченными телом и душой, пятидесятилетний мужчина. Элоизе едва исполнилось двадцать восемь.
Аббатиса пообещала больше не возвращаться к теме любви и чувств. Она перестала задавать вопросы, открывать свою душу и интересовалась лишь тем, что было близко Абеляру: теперь она рассуждала только о взглядах на монастырский уклад, религиозные обряды, правила монашеской жизни. В одном из таких писем женщина написала: «Прощай, мой возлюбленный, мой супруг, приветствую тебя, мой духовный учитель». Это оказалось последним письмом монахини в многолетней переписке с бывшим супругом.
В конце жизни богословские книги Абеляра и его смелые идеи были осуждены папским клиром, его принудили сжечь все написанные за годы труды. Неугодный и никому не нужный, он тайно покинул Францию и бежал на родину, в Бретань (в те времена это была другая страна). Став священником аббатства, Абеляр и там нашёл врагов и яростных недоброжелателей. Не раз его пытались отравить, часто подстерегали в темноте за стенами аббатства и избивали, слали письма с угрозами. В одном из своих воспоминаний философ рассказывал, какие варварства творились на его родной земле, где жестокость и разврат были естественны даже для церковников. «Дьявол обрушил на меня такое гонение, — писал Абеляр, — что я не нахожу себе места: подобно проклятому Каину, я скитаюсь повсюду, как бродяга».
Собравшись в Рим к папе, чтобы предстать перед ним и оправдать своё учение, на полпути, 12 апреля 1142 года, Пьер Абеляр скончался от болезни. Он был похоронен Элоизой по его давней просьбе в аббатстве Сен-Марсель, — там, где жила его овдовевшая супруга. До конца жизни каждый день приходила Элоиза на могилу возлюбленного и вспоминала своего первого и последнего в её жизни мужчину, ставшего отцом её ребёнка и единственной любовью, которую она нерушимо хранила в сердце.
Элоиза Фульбер пережила мужа на двадцать два года, она по праву считалась одной из самых мудрых и справедливых аббатис Франции. Её похоронили рядом с Абеляром при том же монастыре. Останки знаменитых влюблённых несколько раз переносились, пока их окончательно не оставили на кладбище Пер-Лашез в Париже.
Переписка влюблённой монахини и всемирно почитаемого философа сохранилась и является одним из величайших шедевров эпистолярного жанра. Она переведена на многие языки мира и потрясает читателей разных народов и традиций мощью и величием человеческих страстей.
«Ты знаешь, мой возлюбленный, — написала однажды Элоиза, — что, теряя тебя, я утратила всё… Как удивительно! Моя любовь превратилась в истинный восторг… Я показала тебе, что ты был единственным владыкой как моего сердца, так и плоти… Звание супруги всегда считалось более сильным и более святым, но мне всегда было более по сердцу называться любовницей и даже, если тебя это не шокирует, сожительницей или просто девкой…»
Как ни странно, но печальная история неудачливых супругов нашла продолжение в современной России. В нынешних утверждённых министерством образования РФ школьных учебниках «Граждановедение» (под редакцией Якова Соколова) отношения между Элоизой и Абеляром представлены как образец для современной российской семьи, в противовес семейным отношениям между престарелыми Львом Николаевичем и Софьей Андреевной Толстыми. Вряд ли можно пошлее и глупее надругаться и над человеческой трагедией, и над смыслом семьи и брака.